Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1 - Вячеслав Звягинцев

Судя по архивным статистическим сводкам, а также донесениям по линии командования, 3-х отделов и управлений (особых отделов), прокуратуры и других органов среди дел, рассмотренных военными трибуналами Красной Армии в течение первого месяца войны, преобладали дела о дезертирстве с поля боя. Так, подводя итоги первому месяцу боев, начальник политуправления Юго-Западного фронта докладывал своему начальству: «С 22 июня по 20 июля задержано 75 тысяч 771 человек военнослужащих, в том числе много командиров… Осуждено военным трибуналом 627 военнослужащих, в том числе начсостава – 48, младшего начсостава – 60, рядовых – 519. Из 627 осужденных военнослужащих приговорены к расстрелу 411 человек…»39.

Обобщенные данные о преступности и судимости в РККА за первые месяцы войны приведены докладной записке от 8 февраля 1942 года, направленной прокурором СССР В. Бочковым И. Сталину: «За полгода войны военными прокуратурами Красной Армии было возбуждено 85.876 дел… Военными трибуналами осуждено 90.322 военнослужащих… Из общего числа осужденных военными трибуналами приговорены к ВМН – расстрелу 31.327 чел. и 58.995 к лишению свободы… В отношении 37.478 осужденных применена отсрочка исполнения приговора до окончания военных действий»40.

В справке прокурора СССР, помимо дезертирства, обращено внимание на распространенность членовредительства (в основном, самострелов), а также «фактов самочинных и ничем не вызванных расправ над подчиненными». Подробнее об этом – в отдельной главе.

Необходимо сказать, что удельный вес осужденных военными трибуналами к высшей мере наказания с каждым военным годом снижался. Если в 1941-м это был каждый третий осужденный, то в 1942-м – каждый пятый, в 1943—1944 годах – каждый двенадцатый.

А теперь, чтобы в дальнейшем не возвращаться к статистическим данным, приведем несколько общих цифр о числе людей, осужденных военными трибуналами за весь период войны41. По данным военно-судебного ведомства за годы войны трибуналами было осуждено 2 530 663 человек. Из них за «контрреволюционные» преступления привлечено трибуналами к суду 471 988 человек (18,6%), за воинские и общеуголовные преступления, соответственно, 792 192 человека (31,4%) и 1 266 483 человека (50%).

Из 2,5 миллионов человек, попавших в годы войны под трибунал, более 1,5 миллионов составляли гражданские лица. Военнослужащих же только военными трибуналами Красной Армии в годы войны было осуждено 994,3 тыс. чел. Причем, каждый третий из них (376,3 тыс.) привлечен к ответственности за дезертирство.

Что касается мер наказания, примененных военными судьями по конкретным делам, то статистика такова: за четыре года войны к высшей мере наказания было приговорено 217 080 чел. или 8,9% от общего числа осужденных42. Две трети из них составляли военнослужащие, к 422,7 тыс. солдат и офицеров была применена отсрочка исполнения приговора (примечание 2 к ст. 28 УК РСФСР), а 436,6 тыс. – осуждены трибуналами к лишению свободы43.

Динамика судимости по контрреволюционным преступлениям, приведенная в таблице (Приложение №4), показывает, что в 1941 году (фактически за полугодие) по 58-й статье было осуждено – 28732 чел. А в 1942 году количество «контрреволюционеров» уже в четыре раза больше – 112973 чел. Причем, до конца войны это количество оставалось на столь же высоком уровне. А в послевоенные годы – даже возросло. Но это уже тема для отдельного разговора. Здесь же надо заметить, что значительная часть лиц, привлеченных к ответственности за контрреволюционные преступления по ст. 58-й Уголовного кодекса, была осуждена трибуналами необоснованно. Хотя в процентном отношении удельный вес таких неправосудных приговоров бесспорно уменьшился. Война дала сотрудникам органов госбезопасности обильный фактический материал для приложения своих сил и возможностей, поскольку появились реальные шпионы и диверсанты, предатели и изменники. Но разбираться в этом (даже при наличии такого желания) было намного сложнее, чем в мирное время. Ведь дела слушались в упрощенном порядке, причем на второй-третий день после возбуждения уголовного дела44, что объективно вело к возрастанию вероятности судебных ошибок. А потому существенно усложняло работу военных судей. Вот что писал по этому поводу В. Васильковский, встретивший войну в должности председателя военного трибунала корпуса:

«Иногда приходится слышать от молодых судей о том, что во время войны осуществлять правосудие было легко, так как процессуальный порядок был несколько упрощён. Подобные суждения ошибочны. Обстоятельства, на которые ссылаются сторонники этой точки зрения, как на облегчающие судебную деятельность, наоборот, усложняют её и в первую очередь из-за резко возрастающей ответственности. Никакие ссылки судьи на войну, на её особые чрезвычайные обстоятельства не снимут с его совести неправосудный приговор».

Тем не менее, такие приговоры выносились. И немало. Прежде всего – по сфальсифицированным «контрреволюционным» делам. Самое удивительное, что репрессивный конвейер не остановился 22 июня 1941 года. Скорее, наоборот.

4. Конвейер продолжал работать

Война не стала поводом для остановки работы советской репрессивной машины. Она и после 22 июня продолжала методично истреблять командные кадры Красной армии, обескровленной не только довоенными репрессиями, но теперь уже и гигантскими потерями первых боев. Не остановилось и обезглавливание оборонных наркоматов – боеприпасов, вооружения и др.

Так, 26 июня 1941 года список арестованных работников наркомата боеприпасов во главе с бывшим наркомом комдивом И. П. Сергеевым45 и его заместителем А. К. Ходяковым (арестованы 30 мая), обвиненных в создании «антисоветской организации», пополнился начальником отдела Д. А. Ирлиным и начальником управления Г.А.Толстовым.

В Главном артиллерийском управлении, вслед за заместителем начальника ГАУ генерал-майором Г. К. Савченко (арестован 19 июня), изъяли еще одного зама – генерал-майора технических войск М. М. Каюкова, а также начальника управления бригвоенинженера С. О. Склизкова, временно исполняющего должность председателя артиллерийского комитета ГАУ полковника И. И. Засосова, начальника 3 отдела военинженера I ранга И. А. Герасименко…

Первая военная неделя (в сравнении с последней предвоенной) оказалась еще более обильной на аресты высшего командного и начальствующего состава. 22 июня был арестован генерал-лейтенант Р. Ю. Клявиньш, 23 июня – генерал армии К. А. Мерецков46, 24 июня – генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов, генерал-майор И. Х. Паука, 25 июня – генерал-майор А. Н. Де-Лазари, 27 июня – генерал-лейтенанты авиации И. И. Проскуров и Е. С. Птухин47…

Роберт Юрьевич Клявиньш стал генерал-лейтенантом РККА в декабре 1940 года. И тогда же принял командование 24-м территориальным (латышским) стрелковым корпусом. Этот корпус был сформирован в августе 1940 года, сразу после включения Латвии в состав Советского Союза и укомплектован военнослужащими из частей бывшей латышской армии. Они продолжали носить свою старую форму, нашив на нее лишь новые петлицы.

Советское руководство полагало, что части корпуса являются ненадежными и с началом военных действий многие военнослужащие могут перейти на сторону немцев. Поэтому в «превентивных» целях в июне 1941 года были произведены аресты.

13 мая 1941 года арестовали начальника артиллерии корпуса генерал-майора артиллерии А. Я. Даннебергса, 9 июня – командира 183-й латышской дивизии генерал-майора А. Н. Крустыньша, 19 июня – начальника штаба той же дивизии полковника К. А. Леиньша… А в первый день войны был вызван в Москву «на курсы» и тут же арестован Р. Ю. Клявиньш. 29 июля того же года военная коллегия приговорила его и других проходивших с ним по одному делу офицеров по ст. ст. 58—1б и 58—11 УК РСФСР к расстрелу. В приговоре утверждалось, что осужденные «являлись участниками антисоветской заговорщической организации, ставившей перед собой задачу свержения советской власти в Латвии путем установления организационной связи с командованием германской армии и организации восстания в момент начала войны фашистской Германии с Советским Союзом»48.

Р. Клявиньш заявил в суде:

– Я всегда был противником фашистских настроений и к антисоветской организации не принадлежал.

Между тем, его доводы и аргументы судей вовсе не интересовали. 16 октября 1941 года Р. Клявиньш и другие генералы и офицеры были расстреляны49.

Военный прокурор Главной военной прокуратуры майор Назаров, занимавшийся пересмотром этого дела в 50-е годы прошлого века, установил множество несуразностей и нестыковок, свидетельствовавших о явной фабрикации предъявленных фигурантам этого дела обвинений. В частности, Комаров, Родос, Лихачев и другие известные костоломы госбезопасности выбили у «заговорщиков» показания, что идейным вдохновителем «антисоветской латышской военной организации» был автор философского религиозного труда «Космософия»50 Карлис Балодис, известный латвийский экономист, статистик и демограф. И никто из следователей даже не удосужился выяснить, что на самом деле автором этого труда была женщина – Эмма Апоре…